Ростовского «отшельника» отпевали в Мюнхене

      Так кем же был Тимофей Прохоров?

    «Донской хуторок в центре Мюнхена» — очерк, вызвавший большой интерес не только у наших читателей, но и у ряда печатных и электронных СМИ, в той или иной форме использовавших публикацию в «Ростове официальном» от 10 марта сего года. Она действительно содержала сенсационную фактуру, причём связанную не с криминалом или экзотическими похождениями поп-звёзд. Речь, напомним, шла о судьбе простого пожилого донского казака Тимофея Прохорова, сорванного с места войной и оказавшегося в 1945 году в числе «перемещённых лиц».

   Таких, как он, в послевоенной Европе были миллионы. И многие сумели, добившись гражданства Германии, Франции или США, начать на чужой земле новую жизнь. Прохоров среди них выглядел белой вороной. Его волновало не личное благополучие, а мечта о православном храме во имя единения Востока и Запада, который он в конце концов построил собственными руками из оставшихся после войны обломков на поле старого мюнхенского аэродрома.

     Настоящая известность к Прохорову пришла накануне Мюнхенской Олимпиады, когда храм с подворьем оказался в центре спортивных новостроек и должен был быть снесён. Но ростовский Eremit («отшельник», как прозвали его немцы за необычный образ жизни) на глазах Европы и всего мира стойко «держал оборону» и в итоге сумел защитить от бульдозеров свою церковку и подворье, превратившись в одночасье в источник страха и раздражения для бюрократов всех мастей, в кумира для рядовых мюнхенцев и в звезду для посещавших город многочисленных туристов.

    Другой бы на его месте не упустил шанс заработать на этой известности. Но Тимофей Прохоров вплоть до своей недавней кончины (в июле этого года) вёл прежний аскетический образ жизни, заботясь о своём храме, о воссоединении и примирении русских и всех народов нашей многострадальной планеты. И надпись на его портрете, выставленном во время траурной церемонии прощания — «Воспоминания, которые Вы оставили в наших сердцах, никогда не забудутся» — связана отнюдь не только и не столько с событиями того уже далёкого олимпийского «противостояния».

      «Батюшка Тимофей, — сказал в своей траурной речи обер-бургомистр баварской столицы Христиан Уде, — создал крошечный, ни на что не похожий кусочек Мюнхена. Идиллию, которая для многих стала оплотом в преодолении жизненных трудностей и милым садом Эдема. Для детей он был настоящим отшельником с могучей фигурой и седой бородой, студенты его искренне почитали, а у меня он пользовался настоящей любовью».

     И не только у него. Вместе с обер-бургомистром и священнослужителями проститься со старым донским казаком пришли сотни мюнхенцев. Не обошли вниманием это событие и ведущие немецкие СМИ, у которых был для того ещё один повод.

      Христиан Уде не случайно упоминал о могучей стати преставившегося. Ростовский «отшельник» дожил до 110 лет и считался старейшим жителем Германии (но именно жителем, а не «немцем», потому что принимать германское гражданство, несмотря на многочисленные предложения, он отказывался). А сын батюшки Тимофея Владимир Прохоров, проживающий на Дону и работающий профессором в Южно-Российском государственном университете экономики и сервиса, утверждает, что отец, с которым его разделила война, прожил 111 лет.

     Вот каких людей рождает донская земля! Но дело не только в физической стойкости. На церемонии прощания с отцом Тимофеем звучало много речей, произнесённых разными людьми. Но в одном сотни присутствовавших были единодушны: Прохоров был человеком, ушедшим из жизни в согласии с окружающим миром, его жизнь, несмотря на мучительные испытания, «war ein erfulltes», т.е. была успешной, состоявшейся!

     Возможно, кого-то из наших читателей заинтересует информация о месте погребения Тимофея Прохорова: кладбище Westfriedhof, сектор 196, 2-й ряд, № 45… Хотя обычно оказавшиеся в Мюнхене ростовчане предпочитают проводить время более непринужденно. Но кто знает, может, найдутся среди них желающие поклониться праху соотечественника и земляка, снискавшего признательность чопорных немцев не тем, что торговал интересами Родины, а именно своим бескорыстием и патриотизмом. Ведь настоящий патриот — это тот, кто не отделяет судьбу и счастье своего народа от всего окружающего мира.

Фатерхен Тимофей

В церковь к старейшему жителю Германии 111-летнему Тимофею Прохорову идут паломники с разных концов света: православные, католики, мусульмане, буддисты. Все хотят услышать голос знаменитого деда - донского казака, на немецком языке с чудовищным акцентом говорящего о мире и о терпимости друг к другу.

     Пошел казак за лошадью

   «Казачья кровь - все перешибить могет», - еще сто лет назад говорили деды хутора Федулова.

    Хутор был зажиточный. Казалось, никакие политические бури не смогут всколыхнуть размеренную деревенскую жизнь. Но пришли большевики и полетели головы тех, у кого дом повыше, лошадей числом поболе.

     Однажды ночью в дом к Прохоровым постучали и кто-то, старательно прячась в тени, предупредил: «Тимофей, беги с хутора, завтра арестуют».

     Утром чекисты застали только пустую хату. Снялась семья и уехала в Шахты. Здесь Тимофей впервые спустился под землю, захрустел на зубах уголек. Но все-таки не Колыма.

     Только устроились, обросли хозяйством, грянула война. Прохорову в ту пору было уже за пятьдесят. Однако шинель пришлась впору. В 42-м он попал в окружение. Все смешалось тогда на южных фронтах. Где наши, где немцы - понять было невозможно. Выскользнув из окружения, Прохоров пошел домой, в Шахты. На солдата он был совершенно не похож: изможденный, заросший седой бородой, в обмотках и грязном тряпье. Немцы его не тронули.

     Дома Тимофей застал жену с двумя детьми и стал жить, как привык. На своей подводе подвозил соседям грузы, пришлось побатрачить и на оккупационные власти.

       При лошадях провел Тимофей Прохоров несколько военных месяцев.

    Когда наши погнали немца, те норовили прихватить с собой все, что можно. Забрали и подводу с лошадьми. Прохоров пошел вслед за своим добром, надеясь, что где-то немцы бросят эту обузу. Случилось это 11 февраля 1943 года. На следующий день у Тимофея родился сын Владимир. Только узнал он об этом спустя много лет.

    За своими лошадьми Прохоров прошагал пол-Европы. И очутился в Австрии, где приспособился зарабатывать извозом. Выучил в Вене все закоулки. Но однажды на площади Штефанплац украли у него и телегу, и конную пару. О том, как дотянул до Победы, не рассказывает, говорит только, что умереть не позволила упрямая казачья кровь.

    На чужбине

    Когда в Европе закончилась война, над австрийской столицей лил дождь. Американцы и русские поделили город на две части, граница проходила по одной из улиц. Барак, где жил Тимофей Прохоров, находился на русской стороне. Но он под покровом темноты все же перешел дорогу. Русские солдаты искали своих, звали домой, а Тимофей сидел на чердаке, смотрел сквозь залитое дождем круглое оконце и понимал, что останется. Домой нельзя, усатый генералиссимус сгноит в лагерях.

    В ту ночь Тимофею привиделась божья мать, которая сказала ему: «В России у тебя родился сын. Его и семью твою я беречь буду. А ты строй церковь для приюта заблудших душ. Не только для христиан, для всех».

    Тимофей пешком пересек Альпы и пришел в Германию. В пути к нему прибилась такая же бесприютная скиталица Наталья. Вдвоем они поселились в районе старого разбомбленного аэродрома, что под городом Мюнхеном. В довоенные годы на это летное поле приземлялся самолет Чемберлена, здесь было подписано с Адольфом Гитлером Мюнхенское соглашение. Теперь сюда свозили строительный мусор, которым обильно засыпала война немецкую землю. Из кусков бетона и обломков досок русские начали строить церковь. Тимофей делал мужскую работу, сколачивал доски, скреплял, чем придется, обломки стен. Наталья отстирывала тряпье, найденное здесь же на свалке, и ткала из него пестрорядины - украшала храм.

    Через несколько лет на месте городской свалки появилась необычная церковь, в которой трижды в день служили службу бывший казак Тимофей и его гражданская жена Наталья.

    Олимпийский победитель

    В конце шестидесятых Мюнхен должен был принять очередную Олимпиаду. Над незамысловатым гнездом Тимофея и Натальи нависла угроза уничтожения - Олимпийскую деревню решили строить именно на месте разрушенного аэродрома. На том участке, где стояла хата Прохорова, его церковь и сад, планировали построить ипподром. Среди громыхающих экскаваторов и башенных кранов диковато и беззащитно смотрелись луковки самодельной церквушки. Власти неоднократно объясняли Прохорову: «Ферботен! Нельзя, уходите!» Но Тимофей и Наталья не отступали, простодушно объясняли, что это дева Мария наказала им здесь жить. История получила огласку. Все европейские газеты следили за ходом неравного сражения беглого казака с мощной государственной машиной. Одни считали, что зарвавшегося эмигранта следует призвать к порядку. Другие восхищались мужеством Прохорова. Однажды к Тимофею заглянул главный архитектор олимпийского комплекса господин Бенеш. Выслушал «этих блаженных русских», походил по саду, посмотрел на церковь. Развернул карту, задумался и сказал: «Живите, здесь всем места хватит!»

    На следующий день первые полосы многих европейских газет пестрели заголовками «Давид победил Голиафа!» Сражение за право сохранить свой мирок так впечатлило устроителей самого грандиозного мирового спортивного шоу, что Прохоров с Натальей удостоились чести открыть олимпийский стадион. Они тогда первыми ступили на беговую дорожку этого спортивного сооружение и под рев переполненных трибун совершили круг почета.

    Сын приехал

    Над столом декана технологического факультета крупного южного вуза висит портрет могучего старика.

    - Отец на этой фотографии лучше всего получился, - говорит хозяин кабинета Владимир Тимофеевич Прохоров, - тут характер его виден: неуживчивый у нас дед, упрямый, но справедливый. И добряк он, хоть это и не сразу поймешь.

    О себе Владимир Тимофеевич говорит неохотно. О голодном детстве, о том, как корчилась мать под нагайкой обходчика, закрывая собой сына - за колоски, что сгнивали на полях. Школу он закончил с золотой медалью, при этом с утра до вечера работал, ведь в семье было трое детей.

    - Все выжили, - говорит профессор с плохо скрываемой гордостью, - тяжело не казалось, нормально.

    В то время как на заброшенном немецком аэродроме прирастала по досточке церковь, в России на собрании партийной ячейки института допрашивали аспиранта Владимира Прохорова, решалась судьба молодого ученого. Владимир впервые узнал, что отец жив, а он - сын врага народа.

    - Как вы относитесь к отцу? Вы должны публично осудить его, - настаивали члены президиума.

    - Я ему не судья, - сказал он, - родители всегда правы.

    Когда Владимир первый раз приехал в Германию и встретился с отцом, ему было уже сорок лет. А Тимофею Прохорову девяносто.

    - Иду по улице, шум, потоки машин и вдруг смотрю - в толпе стоит совершенно седой высокий старик в черной рясе. Как он меня узнал - не пойму, подошел ко мне, заплакал и сказал: «Прости меня, сынок». Я тогда ему ответил: «Закроем эту тему, папа, ты ни в чем не виноват».

    Отцовское подворье поразило меня. Это было вовсе не похоже на райский уголок, как описывают его в зарубежных газетах. Сразу видно, что живет здесь великий труженик. На каждом клочке отнюдь не плодородной земли бушует зелень. Здесь прижились даже те сорта деревьев, которые, по определению, не могут вырасти в этом климате. Груши, яблони, вишни, виноград. Да еще и 12 ульев в придачу стояли в саду.

    Как-то раз сидели мы с отцом, я пил чай с медом и думал: он родину потерял или наоборот? Мать прожила всю жизнь одна, подняла троих детей. Он горе мыкал на чужбине. Кто виноват, разве можно сейчас судить. Просто так сложилось - теперь не переиграешь.

    На старости лет сподобился Тимофей Прохоров побывать на Родине. Поехал с сыном в родной хутор Федулов. Долго смотрел на Дон, на незнакомые улицы родного поселка, молчал, думал. Встретился с сестрой. Два часа проговорили они один на один. О чем говорили - знают только они. Тимофей вышел с суровым, мрачным лицом. Засобирался домой. Сестру разговор не опечалил, напротив, казалось, встреча принесла ей радость. Больше всего Тимофей боялся, что не выпустят его обратно, немецкая жизнь уж казалась более понятной. Но его выпустили без сучка без задоринки.

    Миновав пограничный контроль, Тимофей улыбнулся провожающим: «Вы тут держитесь, а я у себя держаться буду».

    А вскоре из Германии пришла печальная весть - умерла его Наталья. С тех пор Прохоров каждый день в 11 часов забирался на свою колокольню, бил в колокола, и над древней баварской землей разносился прозрачный православный звон - в память о русской скиталице.

    Казачьи яблочки для бургомистра

    Сейчас Тимофею Прохорову 111 лет. Живет он в приюте для престарелых, куда определил его мэр Мюнхена Христиан Уде. Дружба между пожилым казаком и бургомистром завязалась много лет назад, ну очень уж по-русски. Как-то раз мальчишкой он залез к деду в сад за яблоками. Был пойман, получил свое в виде легкой трепки, да еще и назидание в придачу. Хозяин подворья ему тогда сказал: «Учись ходить через дверь! Разве я не дал бы тебе яблок?»

    - Я навсегда запомнил наставления русского деда, - говорит Христиан Уде. - Не лукавить, идти к цели прямым путем. И как видите, кое-чего в жизни достиг. Как мог, старался поддерживать своего пожилого друга.

    Со временем Прохорову провели воду, свет, поставили телефон. Господин Уде разрешил Тимофею назвать улицу, на которой стоит его дом и церковь, на свое усмотрение. Так в Мюнхене появилась улица Спиридон. Почему Спиридон - неизвестно. Может, ласкало звучное русское слово слух вынужденного переселенца. А может, кого из родни так звали, сейчас уже и сам Тимофей не скажет.

    В усадьбу Прохорова до сих пор идут паломники с разных концов света: православные, католики, мусульмане, буддисты - хотят услышать голос знаменитого русского деда, на немецком языке с чудовищным акцентом говорящего о мире и о терпимости друг к другу.

    Сегодня вокруг престижного куска земли в центре европейского мегаполиса разгораются жаркие споры, скоро на этом месте может появиться новый небоскреб. А пока в нескольких шагах от гудящего автобана, циклопических сооружений Олимпийской деревни, штаб-квартиры концерна БМВ еще существует уголок, где к стенам маленького храма притулился курень, сидит на плетне задиристый Тимофеев петух, ходит черно-белый кот по дорожке сада. Совсем как на некогда утраченной родине.

    Уцелеют ли луковки маленькой церкви на улице Спиридон, 100, с сентиментальной в немецком стиле надписью: «Фатерхен Тимофей»? В переводе на русский «фатерхен» звучит очень тепло - папочка.

Донской казак, Старец Тимофей Прохоров 

Кадр из документального фильма "Великое примирение отца Тимофея", режиссер Мария Семенцова, 2006 г., к/ст "Параджанов фильм"

Вообще-то этот человек не жил никогда в самом Ростове-на-Дону. Он родился в 1893 году в хуторе Федулов. В лихие годы после Гражданской войны Советская власть раскулачила его, забрав единственную корову и он спасаясь от преследования чекистов подался со своей семьей под Шахты. В рабочий поселок с красноречивым названием Голодрановка. Великую Отечественную встретил в непризывном возрасте и будучи инвалидом после окончания Первой Мировой. Там, в поселке под Шахтами, пережил немецкую оккупацию, возил на своей подводе, запряженной двумя лошадьми, немцам уголь. Тем и кормились. В 1943 году отступающие немецкие войска конфисковали у него его лошадей с подводой и Тимофей пошел за отступающими немецкими войсками вслед. В надежде что где-то они бросят его лошадей и подводу и он сможет на ней вернуться и кормить свою семью дальше. Так и случилось. Где-то на одном из участков фронта нашел Тимофей брошенной немцами свою подводу и своих лошадей. Развернулся и поехал на ней обратно в сторону Шахт. Ночевал в поле. И вот однажды ночью, на привале в поле разразилась гроза. Проснулся Тимофей от грохота грома и вспышек молний. Взглянул в небо и увидел необычное явление. С неба к нему спустилась женщина, как понял Тимофей это была Божья Матерь.

Опустилась к нему и говорит: "Тимофей! Ты должен развернуться и идти обратно на Запад. Вслед за наступающими войсками. И там, в Европе, ты должен построить Церковь. Которую назовешь "Церковью Примирения". Для выполнения этой задачи пошлю тебе по пути помощницу. Вдвоем и построите эту Церковь"

Взмолился Тимофей Божьей Матери: "Матушка! Не могу идти я на Запад, мне надо домой, под Шахты. Там у меня семья и жена на девятом месяце беременности. Я и так столько натерпелся, чтобы лошадей и повозку вернуть, ибо прокормиться без них мы не сможем! Отпусти меня Матушка домой!"

Улыбнулась ему в ответ Пресвятая Богородица и говорит: "Не стоит тебе переживать о твоих близких, Тимофей. Сегодня родился у тебя сын. Назовут его Володей. Все будет у них хорошо, а ты должен идти на Запад и построить там Церковь Примирения" Погладила его по голове и вознеслась на небо.

Обалдевший сидел старый казак Тимофей посреди того поля. Ранний весенний дождь хлестал его, но несмотря на это он долго не мог придти в себя от произошедшего. Посидел-посидел, развернул своих лошадей с подводой и пошел вслед за нашими войсками на Запад. Не посмел ослушаться явившуюся перед ним Богородицу.

По пути все высматривал женщину, которую обещала дать ему в помощницы Богородица. И действительно, где-то в районе Венгрии повстречал он эту женщину. Звали ее Наталья. Вместе они подыскивали место для строительства этой церкви. В Австрии у них украли лошадей. Где бы они не пытались начать из подручных материалов строить церковь повсюду их гнали. Разрушали даже то, что они уже начинали строить. Тимофей и Наталья вновь собирались в дорогу и шли в поисках нового места под строительство Церкви.

Так они дошли до немецкого Мюнхена. Союзная авиация очень хорошо "проутюжила" город бомбами. Большой разрушенный городской аэродром стал местом городской свалки, куда со всего города свозили остатки разрушенных домов. Стройматериала для строительства Церкви Примерения было много и наш донской казак Тимофей Прохоров с его помощницей Натальей начали строительство этой церквушки прям на месте этой свалки.

Вначале их местные власти гоняли, но потом плюнули на них и в итоге Тимофей построил эту самую Церковь Примирения. Постепенно у этой Церквушки появилась своя паства из местных жителей Мюнхена. Так он там и остался жить и служить в построенной Церкви. Остался без документов. Рядом построил казачью хатенку и так и жили с Натальей прям в самом Мюнхене.

В конце шестидесятых годов прошлого, 20-го века, ФРГ выиграло право на проведение Олимпиады. И по замыслам архитекторов олимпийских сооружений один из стадионов было планировано построить на месте бывшего аэродрома. Церковь на этом поле, было здание неучтенным. Ее и хату Тимофея предполагалось по генеральному плану снести.

Тимофей встал на защиту Церкви Примирения. Стал бороться с большой государственной машиной, пытавшейся построить стадион на месте его Церкви. Жители Мюнхена, его прихожане тоже встали на его защиту. И в итоге был изменен генеральный план по строительству олимпийских объектов - Церковь Примирения так и осталась стоять на своем месте.

Прожил старец Тимофей долгую жизнь. Он умер в 2004 году, в возрасте 111 лет. На его похоронах присутствовало много горожан и сам лично мэр города Мюнхена. Похоронен он в этом немецком городе, на кладбище Westfriedhof, сектор 196, 2-й ряд, могила № 45…

Сын старца Тимофея, Владимир Прохоров, тот, о рождении которого сообщила Тимофею Дева Мария жив и здоров. Живет в Ростове. Сам он профессор, доктор технических наук, декан одного их факультетов Южно-Российского государственного университета экономики и сервиса.